Неточные совпадения
Он ушел, и комната налилась тишиной. У стены, на курительном столике горела свеча, освещая портрет Щедрина
в пледе; суровое бородатое лицо сердито морщилось, двигались брови, да и все, все вещи
в комнате бесшумно двигались, качались. Самгин чувствовал себя так, как будто он быстро бежит, а
в нем все
плещется, как
вода в сосуде, —
плещется и, толкая изнутри, еще больше раскачивает его.
На дачах Варавки поселились незнакомые люди со множеством крикливых детей; по утрам река звучно
плескалась о берег и стены купальни;
в синеватой
воде подпрыгивали, как пробки, головы людей, взмахивались
в воздух масляно блестевшие руки; вечерами
в лесу пели песни гимназисты и гимназистки, ежедневно,
в три часа, безгрудая, тощая барышня
в розовом платье и круглых, темных очках играла на пианино «Молитву девы», а
в четыре шла берегом на мельницу пить молоко, и по
воде косо влачилась за нею розовая тень.
Внизу, между каменьями, о которые с яростью
плещутся вечные буруны, кое-где
в затишьях,
в прозрачной
воде, я видел стаями игравшую рыбу разной величины и формы.
При этом мосье Гюгенет, раздетый, садился на откосе песчаного берега и зорко следил за всеми, поощряя малышей, учившихся плавать, и сдерживая излишние проказы старших. Затем он командовал всем выходить и лишь тогда кидался сам
в воду. При этом он делал с берега изумительные сальтомортале, фыркал,
плескался и уплывал далеко вдоль реки.
Но и все его движения исполнены прелести: начнет ли он пить и, зачерпнув носом
воды, поднимет голову вверх и вытянет шею; начнет ли купаться, нырять и
плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги
воды, скатывающейся с его пушистого тела; начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом на спине, боках и
в хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло по воздуху, как будто длинный косой парус, и начнет также носом перебирать
в нем каждое перо, проветривая и суша его на солнце, — все живописно и великолепно
в нем.
Катались на лодках по Днепру, варили на той стороне реки,
в густом горько-пахучем лозняке, полевую кашу, купались мужчины и женщины поочередно —
в быстрой теплой
воде, пили домашнюю запеканку, пели звучные малороссийские песни и вернулись
в город только поздним вечером, когда темная бегучая широкая река так жутко и весело
плескалась о борта их лодок, играя отражениями звезд, серебряными зыбкими дорожками от электрических фонарей и кланяющимися огнями баканов.
Он выталкивал ее на улицу, а она через час или два возвращалась назад, дрожащая от холода,
в измокшей шляпе,
в загнутых полях которой, как
в желобах,
плескалась дождевая
вода.
И когда они, наконец, отвалились от источника и пошли дальше, то
вода плескалась и булькала
в их переполненных животах.
В фонтанах журчала и
плескалась прозрачная
вода; из красивых ваз, висевших
в воздухе между деревьями, спускались гирляндами вниз вьющиеся растения, а перед домом, на мраморных столбах, стояли два блестящих зеркальных шара,
в которых странствующая труппа отразилась вверх ногами,
в смешном, изогнутом и растянутом виде.
Сонная
вода густо и лениво колыхалась под его ногами, мелодично хлюпая о землю, а месяц отражался
в ее зыбкой поверхности дрожащим столбом, и казалось, что это миллионы серебряных рыбок
плещутся на
воде, уходя узкой дорожкой к дальнему берегу, темному, молчаливому и пустынному.
Волны все бежали и
плескались, а на их верхушках, закругленных и зыбких, играли то белая пена, то переливы глубокого синего неба, то серебристые отблески месяца, то, наконец, красные огни фонарей, которые какой-то человек, сновавший по
воде в легкой лодке, зажигал зачем-то
в разных местах, над морем…
Только
плескалась струйка
воды, да где-то вскрикивала
в клетке ночная птица, да
в кустах шевелилось что-то белое и порой человек бормотал во сне что-то печальное и сердитое, может быть, молитву, или жалобы, или проклятия.
Ни один, от старого до малого, не пройдет мимо реки или пруда, не поглядев, как гуляет вольная рыбка, и долго, не шевелясь, стоит иногда пешеход-крестьянин, спешивший куда-нибудь за нужным делом, забывает на время свою трудовую жизнь и, наклонясь над синим омутом, пристально смотрит
в темную глубь, любуясь на резвые движенья рыб, особенно, когда она играет и
плещется, как она, всплыв наверх, вдруг, крутым поворотом, погружается
в воду, плеснув хвостом и оставя вертящийся круг на поверхности, края которого, постепенно расширяясь, не вдруг сольются с спокойною гладью
воды, или как она, одним только краешком спинного пера рассекая поверхность
воды — стрелою пролетит прямо
в одну какую-нибудь сторону и следом за ней пробежит длинная струя, которая, разделяясь на две, представляет странную фигуру расходящегося треугольника…
Пароход пошел тише. О белые борта
плескалась и всхлипывала, точно жалуясь, мутно-зеленая
вода; мраморные дома, высокие башни, ажурные террасы не отражались
в ней. Раскрылась черная пасть порта, тесно набитая множеством судов.
Привезут, бывало, их, окоченевших от сильного мороза, вывалят
в большое корыто с
водой, и мраморные, темно-зеленые, пузатые налимы оттают понемногу, начнут
плескаться, пошевеливая мягкими своими хвостами, опушенными мягкими перьями.
Наступает зима. Как-то вечером пошел снег, и все стало среди ночи белым: набережная, лодки у берега, крыши домов, деревья. Только
вода в заливе остается жутко черной и неспокойно
плещется в этой белой тихой раме.
— Ничего! Только боязно
в нем, — ответил Гаврила, ровно и сильно ударяя веслами по
воде.
Вода чуть слышно звенела и
плескалась под ударами длинных весел и все блестела теплым голубым светом фосфора.
Вот — река, ещё розоватая и золотая
в лучах солнца.
Вода, мутная от дождя, слабо отражает прибрежную зелень. Где-то близко
плещется рыба; этот плеск да пение птиц — все звуки, нарушающие тишину утра. Если б не было сыро, можно бы лечь на землю, здесь у реки, под навесом зелени, и лежать, пока душа не успокоится.
Аян кипел; солнце кипело
в небе; вскипая и расходясь,
плескалась вода.
Шли по мосту. Черная
вода лизала сваи,
плескалась и звенела
в тишине. Гулко стучали неверные шаги по расшатанной, измызганной настилке моста.
Вокруг них мелькали люди
в белом, раздавались приказания, подхватываемые прислугой на лету, хрипели, охали и стонали больные, текла и
плескалась вода, и все эти звуки плавали
в воздухе, до того густо насыщенном острыми, неприятно щекочущими ноздри запахами, что казалось — каждое слово доктора, каждый вздох больного тоже пахнут, раздирая нос…
Первые живые существа, которые я увидел, были каменушки. Они копошились
в воде около берега, постоянно ныряли и доставали что-то со дна реки. На стрежне
плескалась рыба. С дальней сухой лиственицы снялся белохвостый орлан. Широко распластав свои могучие крылья, он медленно полетел над рекой
в поисках Добычи. Откуда-то взялась черная трясогузка. Она прыгала с камня на камень и все время покачивала своим длинным хвостиком.
Шеметов и Сергей лениво разделись и остались сидеть на скамейке. Вегнер уж давно был
в воде. Маленький и юркий, он, как рыба, нырял и
плескался посредине пруда. Шеметов спросил...
Стоя на почерневших, склизких перекладинах, они оттолкнулись от берега. Лодка накренялась то вправо, то влево,
вода в ней
плескалась. Сергей вложил
в уключины мокрые, гнилые весла и начал грести.
И то, что он сказал, я счел немного мрачной шуткой — это было участью всех тех, кто
в безумии своем становится близок безумию войны и предостерегал нас. Я счел это шуткой — как будто забыл я
в этот момент,
плескаясь в горячей
воде, все то, что видел я там.
Началась утренняя суматоха. Молодая жидовка,
в коричневом платье с оборками, привела во двор лошадь на водопой. Заскрипел жалобно колодезный журавль, застучало ведро… Кузька сонный, вялый, покрытый росой, сидел на повозке, лениво надевал сюртучок и слушал, как
в колодезе из ведра
плескалась вода, и пожимался от холода.
Кругом была тишина, та «звучащая тишина» природы, которую подметил один из наших выдающихся современных поэтов. Село предавалось послеобеденному сну и лишь на берегу толпа мальчишек и девчонок, еще не тронутые тлетворным дыханием жизни — страстью, совместно барахтались
в освещенной солнцем золотистой
воде Днепра,
плескаясь и брызгаясь
водой.
Свистнула русалка. Как припустит солдат — трава под ним надвое,
в ушах ветер попискивает, сердце — колотушкой, медяки
в кармане позвякивают… Уж и ракита недалече, — только впереди на
воде, видит он,
вода штопором забурлила и будто рыбья чешуя цыганским монистом на лунной дорожке блестит… Добежал, — штык ей
в спину! —
плещется русалка супротив ракиты, серебряным голосом измывается...